– И что мешает мне пристрелить тебя прямо сейчас?! – Моран тяжело дышит, вжимая его в стену. Джим смотрит на его руки и пытается представить как это – получить таким кулаком по лицу. Определенно опасно для здоровья, поэтому смысл вопроса доходит до него не сразу. – Большая и светлая любовь? – тон вопросительно–неуверен, но все впечатление портит взгляд, который, кажется, прожигает насквозь. Лицо полковника искажается, и он почти заносит руку для удара, – А, может быть, и то количество информации, которое попадет в руки спецслужб, решись ты на этот рискованный поступок. Или твоя милая сестренка, которую ты после получишь частями. Моран сразу верит спокойному предупреждению, захват слабеет, и, выходя, он тихо произносит: – Когда-нибудь это меня не остановит. Джим смотрит на закрытую дверь кабинета, хмыкает и поправляет пиджак: – Для тебя важнее, детка, как раз то, что всегда останавливает меня.
199 словЕсли бы Себастиана Морана попросили описать Джима Мориарти одним-единственным словом, он бы не сказал ни «гениальный», ни «непредсказуемый», ни «сумасшедший» - полковник не раздумывал бы ни секунды перед тем, как со вкусом выговорить «невыносимый».
Джима всегда слишком много, он, как чертов газ, занимает все свободное пространство, к которому до недавнего времени относилось и личное пространство Морана. Теперь полковнику кажется, что он окружен боссом со всех сторон, заполнен им доверху, захлебывается в нем. Идеи в голове Джима сменяют друг друга с зашкаливающей скоростью, и Себастиан, выполняя очередное его безумное задание, чувствует себя участником гонки по гротескно-бесконечному лабиринту, в конце которого издевательски подмигивает любимый Джимов смайлик. Такой же, как тот, что босс выводит вместо буквы «о» в слове «Шерлок» - на всем, что попадется под руку. Одержимость Джима Шерлоком тоже невыносима.
Когда Моран перевязывает Джиму голову в очередной захламленной квартире-убежище, у него впервые в жизни дрожат руки. Джим силится улыбнуться, и Моран не хочет признаваться себе, что злость вытесняет оглушающее облегчение. -Ты и впр’вду поверил, что я з’стрелился? Себ? С’бастиан? Себастиан спрашивает себя, что, собственно, мешает ему на самом деле пристрелить не в меру жизнерадостного босса прямо сейчас. Джим тихо смеется. Кажется, он произнес это вслух. И, кажется, он знает ответ.
- Ты чудовище! Больной ублюдок! - Раньше тебе это вроде не мешало, - прищуривается Джим. - Что, захотелось больше денежек? - Они ведь всего лишь дети! - истерично взвизгивает очередная слишком много возомнившая о себе пешка. Пистолет в его руках дрожит. - Таких, как ты, надо отстреливать! И что мешает мне сделать это прямо сейчас?! Он замолкает, почувствовав отрезвляющий холод лезвия у шеи. - Ну, допустим, я, - спокойно сообщают ему на ухо. Джим улыбается своему невидимому защитнику. Ему даже кажется, что в глазах Мориарти мелькает нечто большее, чем простое довольство подчинённым. Но потом лезвие входит в горло - и это, как и всё остальное, становится неважным.
– И что мешает мне пристрелить тебя прямо сейчас?! – Моран тяжело дышит, вжимая его в стену. Джим смотрит на его руки и пытается представить как это – получить таким кулаком по лицу. Определенно опасно для здоровья, поэтому смысл вопроса доходит до него не сразу.
– Большая и светлая любовь? – тон вопросительно–неуверен, но все впечатление портит взгляд, который, кажется, прожигает насквозь. Лицо полковника искажается, и он почти заносит руку для удара, – А, может быть, и то количество информации, которое попадет в руки спецслужб, решись ты на этот рискованный поступок. Или твоя милая сестренка, которую ты после получишь частями.
Моран сразу верит спокойному предупреждению, захват слабеет, и, выходя, он тихо произносит:
– Когда-нибудь это меня не остановит.
Джим смотрит на закрытую дверь кабинета, хмыкает и поправляет пиджак:
– Для тебя важнее, детка, как раз то, что всегда останавливает меня.
не з.
- Ты чудовище! Больной ублюдок!
- Раньше тебе это вроде не мешало, - прищуривается Джим. - Что, захотелось больше денежек?
- Они ведь всего лишь дети! - истерично взвизгивает очередная слишком много возомнившая о себе пешка. Пистолет в его руках дрожит. - Таких, как ты, надо отстреливать! И что мешает мне сделать это прямо сейчас?!
Он замолкает, почувствовав отрезвляющий холод лезвия у шеи.
- Ну, допустим, я, - спокойно сообщают ему на ухо.
Джим улыбается своему невидимому защитнику.
Ему даже кажется, что в глазах Мориарти мелькает нечто большее, чем простое довольство подчинённым.
Но потом лезвие входит в горло - и это, как и всё остальное, становится неважным.
Автор2, Джим почти милый)))
Автор3, спасибо, очень понравилось
Вы же заказчик, да?
Автор 2
а.№3